Впрочем, цесаревне было, что на это ответить, так как она лучше самой Алексеевой знала, к какой мысли та так или иначе, но придёт.
— Тот Артур Геслер, которого ты знала, не имеет и не может иметь ничего общего с тем, чем он стал, Ксю. Это…
— Я понимаю. — Договорить подруге та не дала. — Но я не вижу возможности кем-то заменить тот образ, что есть у меня в голове. И давай больше не будем об этом, ладно? Мне всё же интересно, что ты думаешь о подноготной предложения Владимира. Раз уж он «испортился, и больше не думает о других без выгоды для себя».
— Честно сказать, я мало что знаю о делах брата. — Лина фигурально развела руками. — Очевидно, что ему нужен именно такой твой брак. А тут или имеет место какая-то доворённость с Сениным, или Владимиру просто нужно вернуть Алексеевых в уравнение, опосредованно взяв под контроль потенциальную семью.
— Там будет нечего брать. С одной стороны я — ни кола, ни двора, только одарённость, воспитание и образование. С другой — Сенин, который должен стать Алексеевым. Он не беден, но на политической арене имеет вес исключительно в качестве «большого мозга» Империи. Вряд ли ему что-то от него надо, ведь исследования так или иначе, но курирует лично Его Величество…
— Интересно ты стараешься держаться подальше от политики… — Лина демонстративно хмыкнула, как будто бы заново осматривая подругу. — Я понимаю, конечно, что рядом со мной волей-неволей, но начнёшь проникаться творящимся вокруг, но я-то Сениным не интересовалась никогда!
— Допустим, я о нём знаю только потому, что одним из вариантов моей будущей работы является научная сфера, а разломы и пространство — это области, отчаянно нуждающиеся в специалистах…
— Потому что предыдущие быстро заканчиваются, дурёха! — Цесаревна вспылила так, что даже копна её волос на миг словно бы окрасилась в ослепительно-рыжий, совсем «лисий» цвет. — Какие тебе разломы⁈ Какое пространство⁈ Там матёрые псионы, которые хоть что-то, да могут во всех направлениях, просто исчезают, и иногда с целыми научными комплексами и полигонами! А Лидия? Тебе напомнить, что она исчезла, всего лишь единожды отправившись с научной группой в качестве «чрезмерной подстраховки», которая там была нужна «сугубо для создания видимости»⁈
Ксения опустила голову: историю с одной из высокопоставленных сотрудниц службы безопасности дворца она знала «из первых рук», так как та женщина была аэрокинетом, и нередко подучивала «прибившуюся девочку» тонкостям, о которых среди наставников рассказывать было не принято. В рамках отпуска и собственного непреодолимого желания посмотреть на другой мир псион четвёртого ранга прошла через разлом в составе группы, силами которой можно было иную страну третьего мира захватить, и бесследно пропала.
— А ты сама когда-нибудь бывала по ту сторону разломов, Лин?
Неожиданная смена темы почти выбила цесаревну из колеи.
Но только «почти».
— Не переводи разговор! Это только подтверждает то, что ты прекрасно осознаёшь степень опасности работы в этих сферах науки!..
— Есть и безопасные должности, знаешь ли! Не обязательно всегда лично ходить через разлом, как не обязательно и проводить сомнительные эксперименты! У меня не просто так высшие баллы по теоретическим дисциплинам! Я уже давно к этому готовилась, потому что не считаю правильным забиваться в самый дальний угол и считать, что рисковать могут все, но не я сама!..
«А ещё ОН регулярно появляется у разломов, и, возможно…» — отголосок громкой, почти кричащей мысли заставил Лину вздрогнуть и вскочить, а её глаза — распахнуться в непритворном удивлении, а после…
— Это клиника! И как же тебя, выходит, сегодня «пробило», раз ты даже думаешь так, что я, частично закрываясь, всё слышу⁈ — Цесаревна с тяжким и вымученным вздохом опустилась на диванчик, закрыв лицо обеими руками. Она чувствовала себя так, словно из неё только что вытащили стержень, попутно огрев по голове набитым пылью мешком. — Просто сказала бы честно, что ты метишь в науку из-за Артура. И так горишь этой идеей, что готова даже замуж за чёрт пойми кого выскочить…
— Разве это что-то меняет, Лин? — Ксения улыбнулась, и в улыбке этой читалось извинение. — Это моё желание, во исполнение которого я готова на многое.
— А если подумать? Взять перерыв на годик-другой? Может, тогда у тебя в голове что-то и прояснится?.. — Правда, отчего-то девушке и самой не верилось в то, что взрастивший в себе такую идею-фикс человек вот так возьмёт — и откажется от неё. Всё-таки три года срок немалый, и хорошо доказывает степень увлечённости Ксении тем, что она вообразила у себя в голове. И причиной всему Геслер, которого и за человека-то, после всего этого, считать почти невозможно. Чудовище, монстр, новый виток эволюции, полубог — кто угодно, но точно не простой смертный, которого они могут понять. — Ты не подумай, я не собираюсь тебя силком переубеждать, но ведь такой выбор — он если не навсегда, то надолго. Может статься, что совсем скоро ты пожалеешь…
— Если не сделаю, то пожалею ещё сильнее, Лин. Я ценю твоё беспокойство, но не все должны сидеть в безопасности, ожидая, пока их кто-то спасёт. Иногда нужно потрудиться и самому, пусть и в малом. — Ксения встала со своего места. — Я ещё подумаю немного, но не думаю, что что-то изменится.
— Хорошо. — Лина Романова бессильно вздохнула. Ей в принципе было внове это чувство: казалось бы, есть желание и возможность предотвратить то, чего ей бы не хотелось, но это невозможно. — Я постараюсь разузнать о Сенине и его общих с братом делах побольше.
«Вот и поговорили» — меж тем промелькнула мысль в голове цесаревны, обдумывающей варианты вывода Владимира на чистую воду. Она истово хотела узнать, зачем тому понадобилась Ксения и её замужество, а для этого требовалось потрудиться.
И Лина была готова преодолеть любые трудности на этом пути, даже если на всё про всё будет отведено всего лишь несколько дней…
Глава 13
Отмщение. Часть I
Владимир, после неудачной попытки подступиться к Алексеевой и, в каком-то смысле, к сестре, направился в свой личный дворец на востоке столицы.
Не самое большое и величественное здание раскинулось полукругом подле рукотворного пруда в самом центре одного из красивейших городских парков. Место достаточно тихое, немноголюдное и, по заверениям многих, одно из самых безопасных в Москве, ведь цесаревича и наследника нужно очень хорошо охранять.
Вот представители спецслужб и охраняли, что превратило и без того благополучный район благополучного города в элитный.
Но что больше всего ценил Романов, так это скрадываемое растительностью ощущение постоянного присутствия охраны. Парк сам по себе был довольно лесистым, а отсутствие «вертикальной компоненты» — близлежащих высотных зданий, позволяло делать ставку на контроль периметра, без распределения патрулей по всей защищаемой территории. Примерно та же ситуация, что и с академией, только площадь значительно меньше, и засечь неладное куда проще: всё же, тут не было огромной толпы студентов, постоянно создающих такой фон Пси и обеспечивающих информационный шум, за которым можно слона спрятать.
Полсотни человек снаружи парка, пара десятков подле основного строения — более, чем достаточно для охраны маленького дворца.
А ещё местная атмосфера положительно влияла на настроение цесаревича, которому близость к природе была очень даже по нраву. Вот и сейчас он, ступая по мощёной дорожке, петляющей среди старых деревьев и густого кустарника, как-то незаметно сменил пресное, задумчивое выражение лица на улыбающееся. Без какой-либо причины, просто потому, что вокруг резко стало тихо и спокойно.
Дела хоть и складывались пока не совсем так, как Владимиру того хотелось бы, но запасные варианты придавали планам стабильности. Сложно было разве что с Лаговым, под которого невозможно было «копнуть» — слишком уж глубоко и широко его контора пустила корни. Но цесаревич намеревался просто добиться от того конкретных шагов в качестве реакции на воплощение уже его, Владимира, планов.